Кнут и пряник
© goodbye.com.ua
Кадр из фильма "Красивая женщина", реж. Алёна Алимова
- Дарья Бадьёр
- 4 квітня 2013
-
-
- 2134
Примерно раз в несколько месяцев украинское кино напоминает о себе. Нечастые премьеры новых фильмов разбавляются скандалами не то в стане дистрибьюторов (наезд налоговой на Богдана Батруха и его компании в прошлом году весьма удачно совпал с очередной волной зрительского негодования по поводу языка дублирования фильмов), не то - на кинопроизводстве (осенние “маски-шоу” в “Кинотуре”), не то - в кинопрокате.
Последний скандал возник, когда прокат альманаха “Украинские злые” отменили в первый же день премьеры - в четверг 28 марта. По свидетельствам очевидцев, на авансцену зала в кинотеатре “Жовтень” вышли режиссеры фильмов альманаха и продюсеры Денис Иванов и Владимир Тихий. Денис Иванов заявил, что показ “Злых” в “Жовтне” будет первым и последним, Владимир Тихий говорил о самоцензуре, чем навлек на себя праведный гнев коллег по альманаху, все удивились, некоторые были возмущены до глубины души.
Об истинных причинах решения Дениса Иванова о снятии с проката спродюсированных им короткометражек нам, очевидно, остается только догадываться. Сам Денис говорит о конфликте с Госкино, возникшем из-за того, что фильмы из цикла “Украина, гудбай”, частично профинансированного Агентством, пошли в прокат в сборнике под другим названием, Госкино же свою причастность отрицает. Никто не потрудился даже согласовать “легенду”, чтобы выдать одно официальное объяснение, а не два. Значит, конфликт действительно есть и он лежит вне плоскости “Украинских злых” (разве что лет через двадцать новое поколение “злых” снимет об этом фильм).
Что это было? Давление государства на продюсеров из-за фильма “Красивая женщина”, главная героиня которого влюбляется в портрет Януковича? Попытка пропиариться? Или же просто набор хаотических, друг с другом не согласованных действий?
Как бы то ни было, основная причина того, что в государстве, якобы старающемся возродить свое кино, свои же фильмы снимают с проката в день премьеры, кроется в другом. В том, кажется, ни у Госкино, ни у многих кинематографистов, ни у, тем более, политиков нет желания привести в порядок украинскую кинематографическую систему.
А между тем, отсутствие хоть какой-нибудь внятной системы координат открывает широкие возможности для манипуляций. Можно снять с фестивального показа “Шахту №8”, наплевав на то, что фильм снят в ко-продукции, можно снять с проката альманах фильмов, а можно даже и целый полнометражный фильм – какая разница, один раз живем, отмажемся.
Госкино может сколько угодно хвастаться количеством снятых фильмов и анонсировать их выход на экраны, но все это не будет иметь ни малейшего смысла, пока все эти фильмы не выйдут в прокат. Мало кто знает, но в украинском законодательстве прописана квота на национальные фильмы в кинопроката в размере 30% от общего количества фильмов.
В новых законопроектах, предложенных на рассмотрение Верховной Рады еще в июне 2012 года, устанавливается нефиксированная квота, увеличивающаяся с каждым годом развития украинского кино - от 5 до 20 процентов. Предполагается, что после 2016 года можно будет вернуться к 30%-му квотированию и на треть заполнить украинские кинотеатры украинскими же фильмами. А может, появится возможность вообще отказаться от каких-либо квот, и дать украинскому кино конкурировать на равных с Голливудом, Европой и, что еще более пугает, Россией.
Но Верховная Рада занята чем-то своим, и три законопроекта, касающиеся кино, которыми Госкино могло бы увенчать свои реформаторские инициативы, повисли в воздухе. Пока висят, мировой кинематографический процесс не стоит на месте и, вполне возможно, что ко времени, когда эти проекты законов доберутся до “порядку денного” уважаемых народных депутатов, они устареют и все придется начинать сначала.
К чему все это? К тому, что, опять-таки, в Украине, на самом-то деле, может сниматься куча фильмов, которые никто и никогда не увидит. Некоторые из них даже финансируются за счет государства, то есть, за счет денег налогоплательщиков.
Почему государство не лоббирует кинотеатральный показ всех фильмов, снимающихся в Украине? Стесняются? Боятся? Отговорки, возникшие у продюсеров в случае с “Украинскими злыми”, - мол, предыдущий альманах, “Украина, гудбай!” заработал так мало денег, в связи с чем было решено, что лучше выпустить альманах в интернет-прокат - до абсурдного смешны. А ведь в “Злых” было три фильма, профинансированных за счет государства. На языке девятиклассников это называется “куплю билет, пойду пешком”.
Такие билеты регулярно покупает Госкино, ежегодно проводя питчинги. В результате где-то кем-то снимаются фильмы, распространяются пресс-релизы на тему “возрождаем украинское кино, аж гай шумить”, а потом выясняется, что а) кинотеатры отказываются все это показывать на своих экранах; б) кинематографисты не успевают осваивать все деньги, выделенные государством по статье “Создание и распространение национальных фильмов”. Кстати, в декабре 2012 года стало известно, что из-за пункта Б бюджет украинского кино на 2013-й год уменьшился на 20 млн гривен. Не смогли потратить, - пожимала плечами глава Госкино, Екатерина Копылова, за две минуты до этого жаловавшаяся, что украинское кино нигде показывать не хотят.
В начале года мне довелось брать интервью у эстонского режиссера Марианны Каат, той самой, что сняла “Шахту №8”. По голосу было понятно – она до сих пор шокирована тем, как Украина вмешалась в показ ее фильма на кинофестивале. “Ваше Госкино обладает авторскими правами на фильмы, которые снимает, – сказала она. – Это ненормально”.
На самом деле, украинское кино оказалось в парадоксальной ситуации, когда у контролирующего отрасль госоргана и много, и мало власти одновременно. С одной стороны, Госкино ввело довольно демократичную и прозрачную как для сегодняшней Украины процедуру распределения государственных средств, благодаря которой можно хотя бы попытаться отследить, каким проектам достались деньги. В итоге – на деньги, за которые раньше поставили бы три плохоньких фильма про калиновую калину, запускаются спорные, иногда беззубые, но хотя бы живые проекты.
“Мы немного увлеклись независимыми проектами,” – в другом интервью сказал мне экс-министр культуры Михаил Кулиняк. Я делаю круглые глаза, но он, не отступая, начинает мне вещать о том, какая замечательная инициатива – перенести все кинопроизводство на национальные киностудии. Я мысленно благодарю вселенную, что Копылова – другого мнения и не боится из-за этого вступать в конфликт с министром.
Но на кинематографическом поле Украины есть и третий игрок, чье участие в судьбе важнейшего из искусств, до сих пор определено лишь фактом внесения вышеупомянутых законопроектов о реформировании киноотрасли. Возможно, что именно он стоит за снятием “Украинских злых” с проката – версия до противного конспирологическая, но в условиях абсурдистской реальности, в которой мы в последнее время пребываем, – вполне вероятная.
Одинокая девушка-библиотекарь влюбляется в портрет Виктора Януковича, который попадается ей буквально на каждом шагу – на билбордах и ситилайтах, чьей задачей является поздравить всех женщин с 8 марта. Женщина влюбляется в выдуманный образ, не замечая реального мужчины, пытающегося обратить на себя ее внимание. Отличная идея для сюжета, если бы не подтекст, из-за которого лирический сюжет в глазах зрителей превращается в политическую сатиру довольно размытого содержания.
Могут ли такие политические подтексты, или намеки на оные, быть причиной для цензуры или, что еще хуже, для самоцензуры? Должны ли режиссеры и сценаристы фильтровать способы самовыражения, чтобы их фильм не сняли с проката и не слили в интернет? Должно ли государство требовать авторские права на фильмы, которые финансирует? Нет, нет и нет.
Но пока у нас не будет отчетливой системы, по которой может развиваться киноиндустрия, пока режиссеры не будут понимать, что происходит во время премьер их фильмов, и пока все участники кинопроцесса не найдут общий язык, государство Украина руками Госкино будет раздавать пряники и щелкать кнутом в том порядке, в котором захочется государству, или тому, кто себя с этим государством отождествляет.
